Катерина Эделева — независимая художница и фотограф, проживающая в Санкт-Петербурге. В своей художественной практике она экспериментирует с цифровой и аналоговой фотографией, трансформирует найденные объекты и архивы, а также сочетает полевые исследования с перформативностью. В этом интервью Катя делится своим подходом к созданию фотокниг и зинов, подчёркивая важность структуры, нарратива и тактильного опыта. Она рассказывает о том, как искусство помогает ей исследовать сложные темы, такие как теневая сторона человеческой натуры и магическое мышление. 

Катя, я знаю тебя как автора, чьи несколько проектов были реализованы в формате фотокниг и зинов. Какие возможности даёт тебе работа с бумажными носителями, которые нельзя реализовать в других форматах?

Когда-то я обучалась драматургии. Пьесы сейчас не пишу, но знания о структуре драматического произведения остались со мной и продолжают влиять на процесс создания печатных изданий. У любого произведения искусства есть своя особая структура. Я вижу между словом и фотографией некоторое родство. Фотография тоже является словом, способным передать идею, столкнуть с каким-то понятием, погрузить в контекст. Процесс создания фотопроекта я сравниваю с сочинением рассказа, пьесы или романа. И его необходимо запечатлеть на бумаге, чтобы визуальная история оказалась прочитанной. Возможно, не один раз. 

Книга для меня способ погружения в иммерсивное пространство, которое можно почувствовать через объем, фактуру, цвет, монтаж, через само физическое воплощение фотографии. Её проявление на бумаге возвращает к аналоговым техникам, к естественности, побуждает всматриваться, изучать, даёт возможность обладать объектом, хранить его и каждый раз черпать из него что-то новое. Проект на бумаге подтверждает материальность высказывания в виде тактильного объекта, с которым можно и нужно остаться наедине. 

Что касается технической части, то форма печатного издания помогает мне структурировать последовательность в проекте, прояснять его смысл, создавать втягивающую зрителя визуальную воронку. Я не живописец, но в случае с книгой появляется возможность создать обширное полотно, которое рассматривается в кусочках единого пазла. Здесь у зрителя есть простор для интерпретации и дополнительные смыслы. 

Из зина «Noise»

Как ты подходишь к выстраиванию нарратива в своих фотокнигах и зинах? Есть ли у тебя какие-то принципы, правила или методы, которых ты придерживаешься?

Я почти всегда выжидаю какое-то время после завершения съемок. Прежде, чем приступить к зину или книге, я откладываю проделанное и переключаюсь на другую деятельность, отстраняюсь, даю взгляду отдохнуть, а голове напитаться свежим воздухом. Каждая работа будет иметь свою историю развития. Обычно после концептуализации проекта и завершения съёмок я обращаюсь к вёрстке, где выстраиваю последовательность, пробую разные её вариации. Из хаоса фотографий отбираю какую-то часть, перетасовываю и смотрю, что получается. На этом этапе выявляются ключевые визуальные линии, мотивы, повторы, образы, цветовая партитура и фактура снимков. Когда образуются микросвязи между отдельными фотографиями, я перехожу к структуризации целостной картины. Опять же, интуитивно придерживаюсь конструкции, где есть завязка, кульминация и развязка, но это не означает, что зритель увидит строгую историю от точки А к точке Б. 

Без черновиков не обходится. Без них трудно увидеть работу всецело, поэтому у меня получаются несколько dummy перед финалом. Этот процесс может повлиять как на последовательность фотографий, так и на материалы, из которых создаётся зин или книга. 

Для меня важно создать вход в некий мир и провести сквозь него пытливый взгляд зрителя. Нарратив для меня выстраивается по принципу пространства, в котором что-то происходит, превращается, сообщается. Взгляд блуждает, преодолевает расстояние, выхватывает образы. Визуально я пытаюсь достичь эффекта физического погружения в глубину, заглядывания в некую реальность и вместе с тем волнующую меня тему. 

Из зина «Cold beach»  

В проекте «Eclipse» ты обращаешься к теневой стороне человеческой натуры, к бездне, которая таится в каждом из нас, а также к бессознательному, которое проявляется в травматических переживаниях. Что было самого сложного для тебя во время работы над такой непростой темой?

Наверное, риск уйти в излишнюю исповедальность. Я начала проект в сложный жизненный период, даже не понимая, что конкретно хочу всем этим сказать. Мной управляли эмоции, внутренние конфликты и общая растерянность перед всем этим. Я снимала автопортреты, чтобы отделиться от себя и таким образом установить связь с внутренними переживаниями. Тогда это было мое поле экспериментов, где я могла быть любой, делать все, что угодно, придавать телу любую форму, интерпретировать свои чувства и мысли свободно. Дальше я погружалась глубже и снимала в моменты острых состояний, но это было необходимо зафиксировать, проявить и передать опыт другим. 

На самом деле, чувств было в избытке и мне требовалась выдержка, чтобы не расплескать их в процессе сборки проекта. Во многом я полагалась на свою интуицию, шла в темноте на ощупь, когда создавала фотографии. Только спустя время я смогла охватить проект целостным взглядом и определить, что в нем слишком откровенно и даже наивно, а что вызывает ответную реакцию, побуждает заглянуть в темноту вместе со мной. Я хотела быть объективной по отношению к своей внутренней безде и перевести личный опыт в русло истории, с которой многие сталкиваются на разных этапах своей жизни. Бездна не обязательно произрастает из каких-то внешних событий и может корениться глубоко внутри, ожидая высвобождения. Я пыталась воссоздать в проекте процесс, напоминающий обряд инициации, знакомый многим. И здесь требовалось быть осторожным с драматическими приёмами.  

Из проекта «Eclipse»      

Как ты думаешь, что делает фотокнигу не просто набором изображений, а самостоятельным произведением искусства?

Фотокнигу можно сравнить с кино, в котором есть четкий замысел автора, нарратив, образность, раскадровка, монтажные склейки и прочее. На мой взгляд фотокнига — это визуальное исследование, где оптика задается тем, кто это исследование решается провести. В ней мы находим уникальный ракурс, прицельный фокус, на который в обычной жизни наш повседневный взгляд не настроен. Фотокнига является как раз такой настройкой, через которую мы можем узреть скрытое или неизвестное, уловить связи, зацепить смыслы, задаться вопросами, попытаться ответить на них. 

Для меня фотокнига это всегда встреча со взглядом другого, с его философией и триггерными точками. Триггерные точки заставляют нас шевелиться, рефлексировать, как-то взаимодействовать с ними. И вот когда ты встречаешь тот или иной ракурс в данном контексте, твоя вселенная расширяется, тебе хочется продолжать смотреть, наполняться, получать новое знание о себе и о мире. Проникнуть в эти триггерные точки, понять их, переосмыслить. Этот медиум приглашает тебя к диалогу взглядов, предлагая соизмерить свое видение с видением автора. 

В фотокниге мы имеем дело с герметичным миром, в котором все нанизано на единую авторскую поэтику. Мы соприкасаемся с реальностью, имеющей свои рамки, хронометраж и развитие. Мы встречаемся с высказыванием, которое цепляет, укалывает, оставляет после себя следы. По сути, встречаясь с любым произведением искусства, мы испытываем опыт узнавания и освобождения в широком смысле. Фотокнига тоже может столкнуть с таким опытом.  

Из книги «Eclipse»    

Твоя последняя фотокнига «Hidden illumination» посвящена рационализации магического мышления. Какие открытия ты сделала в процессе работы над проектом, и что оказалось самым неожиданным?

Не могу сказать, что меня ждали какие-то неожиданности. Проект случился на лаборатории современной фотографии NIZINA. Мне было интересно, смогу ли я реализовать ёмкое высказывание в короткие сроки. Тема давно крутилась в голове, а потом нашла выход в небольшом исследовании-погружении в природу повседневной магии. Это была быстрая реакция на актуализацию магического, где я много импровизировала, общалась с тарологами, читала старинные гримуары. 

Во время работы над проектом я поняла, что магические практики такой же инструмент в работе с реальностью, как, например, психотерапия или духовные практики. Это неплохой защитный механизм, который можно использовать и как игру, и как метафорическую (творческую) интерпретацию происходящего. В своей работе я скорее придерживалась современной исторической повестки. Тема эскапизма, поиска безопасности и трансформации своих страхов так или иначе проявляется в моих работах. И в «Hidden illumination» я нахожу средство самозащиты в магическом, а точнее в имитации магического мира, который дарит иллюзию защищённости. Финалом стала форма книги-оберега с защитными заклинаниями. Мне хотелось, чтобы зритель, листая книгу, подключился к некому ассоциативному ряду и составил на его основе свою картину. 

Из книги «Hidden illumination»      

В 2024 году ты училась в лаборатории «Another mirror», которая была посвящена автопортрету. Как этот опыт изменил твоё восприятие себя и твоего художественного метода? И какое место автопортрет занимает в твоих проектах?

На лаборатории я оказалась из потребности вернуть ускользающую связь с внутренним, переосмыслить отношение к собственной телесности, пересмотреть своё отражение и его вариации, сплести себя заново из осколков восприятия. Периодически ты сталкиваешься с процессом обнуления и тебе нужно пересобрать внутреннее пространство, нащупывать границы, исследовать собственные пределы. Мне было необходимо перейти из состояния монолога в сферу диалога не только с собой, но и с окружающими, вновь перевести его в поле художественной практики. Я освежила свои представления о себе и о темах, которые меня волнуют как автора, наполнилась энергией. 

Я не тотализирую автопортрет, хотя он занимает существенную часть в моих работах. Для меня автопортрет не просто трансляция личного опыта, но и возможность создать из себя художественный образ, живую пульсирующую форму, показать его трансформации, быть через него в прямой коммуникации со зрителем. Кроме того, ты всегда находишься у себя в доступе и можешь делать буквально всё: уехать в любую точку, предложить любые правила игры, любой эксперимент, даже нелепость. Ты как бы отделяешься от себя и в момент съёмки становишься персонажем, который проживает тему публично. Этот акт поэтический и в чём-то перформативный. В нём я утверждаю своё существование как автора и призываю других обратиться к исследованию своей природы. 

Я часто отдаюсь порыву своей фантазии и сочиняю кадры интуитивно. Когда тема вырисовывается, я сразу приступаю к съёмкам и действую в моменте. И много импровизирую. Иногда пользуюсь реквизитом. Если снимаю на природе, то стараюсь максимально вписаться в окружающий ландшафт и стать его частью. Иногда я вовсе бездействую перед камерой, иногда прибегаю к постановке. В общем, пребываю в постоянном поиске нужных образов, а потом во время отбора оставляю то единственное. Это как подбирать нужные слова, когда пишешь текст. При этом я всегда держу в голове абстрактного зрителя, который смотрит на меня в момент съёмки. И ключевые темы и образы тоже бродят где-то внутри, а потом созревают в процессе создания фотографий. 

Катерина Эделева, автопортреты

Какие художники (в широком смысле) повлияли на твоё творчество? И что тебя вообще вдохновляет заниматься искусством?

Кинематограф, театр, перформативные практики. Все то, что требует прямого участия акторов и зрителей, взывает к чувственным ощущениям, открывает новые измерения реальности, работает с психологией, философией, телесностью. Те из многих, чье искусство я люблю — это Андрей Тарковский, Дэвид Линч, Ларс фон Триер, Марина Абрамович, Аньес Варда, Франческа Вудман, Салли Манн. Я постоянно ищу новый опыт, который столкнет меня с неизвестным, экзистенциальным, загадочным. Я люблю копаться в сложных вопросах и это подталкивает к исследованиям. 

Пищу для своего внутреннего художника я ищу в том числе в отраслевой литературе, которую читаю чаще, чем художественную. Я работаю в библиотеке и резиденции, разнообразие от альбомов до сложносочиненных теоретических исследований здесь предостаточно. Плюс ритм резиденции и наличие мини-типографии в ней дает много ценных ресурсов. 

Мне также важно делать паузы, побыть в режиме ожидания, помолчать. Иногда выезжать куда-то на природу, устраивать себе небольшие путешествия. Бывать в уединении. Без подпитки на курсах и лабораториях тоже не обходится. Лаборатории наталкивают тебя на переосмысление своих методов и взглядов, поддерживают, напитывают. И ещё кризисы. Они тоже могут быть источником вдохновения. А иногда вырастают в проекты. 

Март, 2025

Marina Abramović, Crystal Cinema I, 1991. Photo Tomas Adel